Лирический герой стихотворений А. С. Пушкина.
Лирический герой, собственно сама по себе лирика, — это осмысленный и выраженный в художественном слове духовный мир поэта. Он выражает мысли, чувства, стремления, свойственные не только автору, но и всему человечеству. Автор лирических стихов через образную систему как бы передает читателю, прививает ему собственное новое мироощущение. Н. В. Гоголь писал о лирике А. С. Пушкина: «В каждом слове бездна пространства; каждое слово необъятно, как поэт». К словам «бездна пространства» можно было бы добавить «бездна гармонии». И в шуточных, и в философских стихах, и даже в трагедиях А. С. Пушкина всегда сохраняется чувство живой жизни, ощущение полета.
Когда поэты говорят о себе, — это самая точная характеристика. «…Юноша-мудрец, питомец нег и Аполлона» — разве это не точный портрет юного Пушкина?! Он счастлив в дружбе и любви, но отношение к этим чувствам у него разное. Дружба — это «святое братство», «соединение душ», которому верен всю жизнь, и, разлучаясь с друзьями, в благодарность за радость, подаренную ими, желаешь им такого же счастья, которое они испытывали в своих беседах и пирах («Студентам», «Разлука», «В альбом Пушкину»), Любовь же для Пушкина еще «шалость младая», и, хоть герой «страдалец чувственной любви», он сам сознается в послании «Мечтателю», что это не то «страшное безумие», когда молишь богов «отдать покой». Уход любви и для него, и для его подруг, «изменниц младых», еще не трагедия. Любовная и дружеская лирика искрятся шутливостью, они даже порою фривольны («Красавице, которая нюхала табак»}. От переполненности счастьем и смерть у поэта превращается в «тихий праздник погребенья». Однако не только любовь и дружба занимают поэта. Его волнует образ тирана, поэт старается понять и объяснить его мысли и чувства: жажду мщения и власти, сильную до такой степени, когда он (Наполеон) восклицает: «Царем воссяду на гробах!» Естественно, лирический герой А. С. Пушкина не принимает такого счастья, оно тщетно, потому что тот, кто жаждет разрушить мир, как известно, разрушает самого себя, «погибель витает над ним».
Лирический герой поэта несет в себе сострадание и гуманность. Необычайно сильно проявилось это в стихотворении «Безверие». Безверие не порок, а горе, и Пушкин раскрывает трагедию человека, который «безумно погасил отрадный сердцу свет», чей «ум ищет божества, а сердце не находит». Вера же основа счастья, источник надежды, утешения, потому что она извечна и вечна, тогда как радости земного мира, даже «природы красоты» имеют «обманчивую цену», и могильный покой для того, кто лишен веры, — единственная ценность. Поэт рассуждает о сложности веры и предопределенности кары безверия: и хотел бы несчастный «с единою верою повергнуться пред Богом», но не может.
Для меня это стихотворение было довольно неожиданным. Ведь, судя по стихам, Пушкину свойственно легкомысленно-насмешливое отношение к религии, христианским догмам и обрядам (достаточно вспомнить его «Гавриилиаду» или «К Давыдову»). Но, видимо, для Пушкина существовало различие между сущностью веры, данной ему свыше, и формой ее выражения. Например, в уже упоминавшемся стихотворении «К Давыдову», где есть просто фривольные и лично мне неприятные строки, «причащение свободой» сравнивается с воскресением Христа. Да, голос Пушкина и в 20-х годах XIX века был голосом «свободы сеятеля», но это уже не только призывы и послания друзьям-единомышленникам. Пушкин обращает свой взгляд на тех, для кого завоевывается свобода:
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич…
Поэт видит измену, «покровительства позор». И все же в нем остались вера, талант, сила «клеймить позором подлецов», настоящие друзья, сердце, всегда полное любовью. Пушкин чувствует себя полноправным обитателем Парнаса, гордостью и силой наполняет его сознание чистоты своего творчества, не запятнанного злостью, клеветой, лестью, предательством («Моей чернильнице»). Любовь у него становится серьезнее, сильнее, иногда даже роковой («Простишь ли мне…», «Сожженное письмо»). Сострадание, благородство прощения соединены с «губителем Европы» в стихотворении «Наполеон». Искушены обиды мира «тоской душевного изгнанья», и теперь ненависть поэта обращена к тем, кто насмехается над человеческим горем. Герой не приемлет малодушия. Когда читаешь Пушкина, кажется, что во всем есть радость, даже в сожалениях такая доброта переполняет его стихи. Счастье жизни по-новому воплощается в стихотворении о смерти «Люблю ваш сумрак неизвестный…» Каким будет тот, иной мир? Наверное, прекрасным, совершенным, но лирический герой настолько влюблен в этот, пусть несовершенный, но столь чудесный мир, что он хочет сохранить его, вернуться сюда «легкой тенью».
Мысль о смерти уже не покинет Пушкина до рокового 1837 года. Смерть печальна, но она все же продолжение жизни, и, наверное, поэтому так важно для него найти вечный покой у могил предков («Когда за городом, задумчив, я брожу…») Все больше и больше его стихи наполняет щемящее чувство прощания… Впервые в размышлениях о своей жизни появляются и отвращение, и горечь, возникает вопрос о напрасности ума и таланта («Воспоминание», «Дар небесный, дар случайный…») Но опустошенность постепенно проходит, и печаль вновь «светла», потому что остался источник живой воды — «мощная власть красоты». Пушкин вновь обращается к «святыне любви и красоты» и пишет стихотворения «Красавица», «Я вас любил…», «Мадонна», «К***». Любовь, ее прощальная улыбка, несет мир его душе. Любовь величественна и одновременно интимна, благословенна…
А. С. Пушкин всегда воспевал природу, но в ранних стихах она была фоном, пейзажем, а в стихах 30-х годов сама становится как бы героиней. Природа пронизана любовью поэта, особенно осенняя («Осень»). «Пышность увяданья» превращается в «расцвет жизни», похожая на «нелюбимое дитя в семье родной» осень становится согласной его стремлению к уединению. Мирским заботам, которые лишь «слова, слова, слова», на смену приходит обращение к священнейшей странице истории человечества- жизни Христа. Появляются стихи, которые можно было бы назвать пасхальными, — «Мирская власть», «Подражание итальянскому», «Отцы пустынники и жены непорочны…» Горькую усмешку вызывает у него парадокс, когда «мирская власть» покровительствует величию божественной жертвы. Это воспринимается поэтом как дисгармония, и в противовес ей он пишет свою молитву «Отцы пустынники и жены непорочны…», звучащую просто и искренне. Проблему «поэт и чернь» Пушкин решает тем, что позволяет самому себе быть «царем и судьей», ценителем своих поисков. Он наказывает толпу своим равнодушием за то, что она была безответна, что сделала поэта эхом («Поэт и толпа», «Эхо»),
Пушкин до конца сохранил острый на шутки язык, но прожитые годы, прочувствованное время потеснили юмор. Его стихи наполнились мудростью и глубиной. С самых первых строк он определил темы своей поэзии и всю жизнь раскрывал их, порою применяя неожиданные и для себя, и для читателей повороты. Однако финал остался открытым: многие его последние стихотворения кончаются вопросом: «Куда ж нам плыть?»
Пушкинская лирика удивительно цельна и гармонична. В ней всегда сохранены жизнь и счастье утверждения, побеждающие все страдания. И уже с самого начала «он победил и время, и пространство».
